Староверы

По чести говоря, для того, чтобы пересчитать количество мест, в которых мне удалось побывать, мне с лихвой хватит пальцев своих собственных рук. Поэтому мне легко делать удивительные открытия, почти не прикладывая никаких усилия для этого. Удивить меня - легко!

Быть может, ещё и потому, что я порой удивляюсь и радуюсь тому, что кажется простым и обыденным.  Быть может, я и огорчаюсь часто так же, по пустякам.  Но, скорее всего, я придумал сам, и то, и другое.  Просто хочется и радоваться, и удивляться.  А причин огорчениячитать пустяком.  Вот, например, на прошлой неделе занесло меня в деревню Усть-Утка.  Попал я туда благодаря российскому отделению Гринпис, но об этом после.


Тальков Камень. Природный парк "Бажовские места" (фото А.Петрова).

Да, берега реки Чусовая – не единственное место, где можно увидеть кержацкие дома-дворы.  Я видел такие дворы и раньше.  Здесь, на Урале, естественно.  Но только в Усть-Утке я обратил внимание, что такими домами застроены целые улицы.  Есть такие улицы и в Висиме, и в Висимо-Уткинске, и других деревнях, наверное.  Но по тем улицам мне прогуляться не пришлось.  А приехал я в Усть-Утку в самую глухую зиму, в сумеречное уже время.  Горки на дороге, перечёркнутой снеговыми надувами, казались в темноте неподъёмно крутыми.  В темноте выныривали из метели и проплывали улицами кержацкие дома.

Не в обиду «парковцам» реки Чусовая, - сотрудникам природного парка, приютившим нас у себя на базе, сама река меня мало заинтересовала.  Таких красавиц-рек, только несравнимо чище, и первобытнее, на Урале много.  Взять хоть бы Агидель, Серьгу, Сосьву, Ивдель, Вижай, - все красавцы и красавицы.  Поэтому о речках здесь больше вспоминать не буду.  Тем более, - зима.  А вот деревни реки Чусовая – это отдельная история.  И, как мне показалось, хоть парк и природный, а богатство его ещё и в деревянных домах вот этих.  Как мне хотелось попасть хоть в один из них.  И, хотя кержацкие традиции здесь, скорее всего, сохранились едва-едва, хотелось верить, что они крепки ещё.  И как же попасть в дом к староверам, ничего не потревожив, не нарушив в нём?  И я понимал, что такой дом, в котором живёт дух старообрядчества, бережно хранится своя вера, традиции, быт, - не может быть объектом праздного посещения, и, простите, - «туристическим ресурсом».  Это так же, как бутафорский чум с ряжеными «хантами», где-нибудь посреди неоновых высоток Ханты-Мансийска, - выглядит нелепо и жалко.  Мне приятнее и спокойнее знать, что такие вот дома есть, и живут своей жизнью, сохраняют традиции.  И что ханты живут ещё настоящие, в настоящих чумах, настоящей своей жизнью.  Мне было бы неприятно, если бы вокруг каждого чума ходили бы толпы с фотоаппаратами.  И если бы в каждый кержацкий двор стояли бы очереди из туристов.  Есть вещи несовместимые.  Вот это – пример таких вещей.  И я проходил по улицам Усть-Утки, в темноте, и всматривался в окна домов.  С темна до темна я был на занятиях, но об этом после.  Поэтому по улицам деревни я мог гулять только в темноте.  Зато в светящихся вечерних окнах можно было увидеть что-нибудь, не видимое днём.  Например, большое зеркало на стене, в нехитрой работы деревянном окладе.  Или большой самовар с трубой.  Видно, например, что в доме нет внутренних перегородок, а в центре стоит огромная русская печь.  Такая, наверное, в каких, бывало, мылись.  Вот и всё, собственно, что мне удалось мимоходом увидеть.  Удивило меня то, что дома большие, и что в домах, с уличной стороны, по 5-6 больших окон.  В моём представлении, окон должно было быть меньше, и окна должны быть меньше.  Я надеялся, что как только я наберу в Интернете буквы «кержацкий дом Чусовая», и нажму «картинки», на меня высыплется куча того, что мне увидеть не пришлось, - ни изнутри, на снаружи.  Но увы.  А, может, не увы.  Может, наоборот, в подтверждение тому, что не всё должно быть выставлено не продажу-обозрение праздному или познавательному любопытству, что должны быть заповедные уголки в душах людей, в душах деревень, в духе народном (не говоря уже о дикой природе).  Что-то сокровенное, бережно хранимое.  Дорогое.  Заповедное.  Такое, куда – ни-ни.  И я этим дорожу.  И, мне кажется, именно в этом главное природное богатство природного парка «Река Чусовая».  Но, это только кажется, это только мне.  Я какой-то больной деревней.  А это не жизненно.

Теперь о том, что я оставил на «после».  Я, правда, с завистью узнавал о том, что то там, то сям, проходят обучающие семинары для инспекторов заповедников.  Почему, - досадовал я, - то Северо-Запад,  то Башкирия, то Саяно-Алтай, то Приморье, - в зоне внимания и заботы, а Урал, - опорный край державы, - в части каких-то природоохранных событий остаётся просто краем, отнюдь не опорным?  Отчасти, ответ для меня очевиден.  Прилагать усилия на Урале в этом направлении – дело бесперспективное.  Каждая речка, каждая гора здесь, до сих пор не изрыты, не промыты, не взорваны, просто потому, что не пришло время.  Так же и с лесом.  Если где и сохранились кусочки леса, - просто неудобно было его там взять.  Либо далеко, либо высоко.  Но, всему своё время.  И поэтому особо охраняемые природные территории Урала – они как на бочке с динамитом.  Урал, в привычном представлении о нём, он для того, чтоб что-то добыть.  Особенно Средний, и далее, на Север.  Перемножьте на, в общем-то, недружелюбный климат и характер наших гор и горняков, - получите результат.  Тем отраднее было узнать, что в природном парке «Река Чусовая», в самом сердце Среднего Урала, от которого и до Северного рукой подать, пройдёт именно такой семинар, - для инспекторов охраны заповедников и парков.  Сама география Чусовой и определила участников семинара.  Ими стали природные парки Свердловской области, и четыре заповедника: «Басеги», «Висимский», «Вишерский», и «Денежкин Камень».  И теперь главное.  Семинар был на тему борьбы с природными пожарами и на тему юридической грамотности в делах охраны территорий.  И экологического просвещения.  Но этой стороны я касаться не буду.  И, не в обиду прекрасной половине делегации Гринпис России, назову здесь главных героев семинара, - это Михаил Крейндлин и Григорий Куксин.  Дальше, собственно, можно ничего не рассказывать, потому как знающие люди и так поймут, что всё прошло в части обучения очень замечательно.  Но без ложки дёгтя как же обойтись?  Я, правда, не проверял, действительно ли маленькая ложка дёгтя может испортить большую бочку мёда?  Думаю, что, если не знать об этом заранее, то все подумают, что это мёд такой, особенный.  Таёжный, с дымком.  Только и всего.

Что, например, было досадно.  Досадно было, что нашему директору пришлось объяснять коллегам-соседям, как это хорошо и важно, встретиться всем и поучиться, и маленько даже поуговаривать пришлось приехать их на семинар.  Да да, было, было.  Согласились, как видите, все.  А нас было больше всех: на семинар приехало восемь  инспекторов из «Денежкиного Камня»!!!  И здесь я бы их, нас, то есть, похвалил.  Потому как, сам себя не похвалишь, - никто не похвалит.  Иногда у Крейндлина возникали чисто профессиональные вопросы к залу, и в какой-то момент он обратился к заповеднику «Денежкин Камень»: - Вас я попрошу помолчать, пусть другие ответят.

То есть, наша техучёба, раз, два в год, не проходит даром.  Мы были не только в своей стильной форменной одежде, с большими нагрудными знаками, но и отличались «умом и сообразительностью», и это было заметно и приятно.  Досадно было за заповедники.  Вот почему.  Мы общались "в коридоре" с коллегами, которые не могли назвать точно ни должности своей, ни сколько у них инспекторов работает, ни пощади территории своего заповедника, даже приблизительно.  Как-то это так: - пожать плечами и развести руками, - так бывает.  Может, это информация с ограниченным доступом.  Был вопрос «из зала» Крейндлину, буквально такой:  - "Какая разница (мне), заповедник это или парк?"  "Почему вы (Гринпис) против строительства в заповедника коттеджей и против туризма в заповедниках вообще?  Без фундаментов можно строить и в заповеднике, и как мы будем показывать природу людям, если не разрешить туризм?".  На что Гринпис, в лице Крейндлина, - или наоборот, -  ответил в таком духе, что есть заповедники, где исторически сложилось так, что в них оказались уникальные объекты, такие, как Долина Гейзеров, Капова Пещера или Красноярские Столбы.  Или Домбай.  И что достаточно было урегулировать вопрос открытости этих объектов Положениями о том или ином заповеднике, а не «раскрывать» все заповедника оптом.  И что, вообще-то, заповедники задуманы и созданы для конкретных целей, и туризм вовсе не входит в этот список.  На что из зала поступило возражение, со ссылкой на основоположников Заповедного Дела в России, что, мол, заповедники изначально были созданы по «образу и подобию» нацпарков Америки, для туристов.  Это, смею заметить, простой пример того, как люди приводят в цитате одно предложение, не читая целиком не то, что всего текста, но, не дочитав до конца даже одного абзаца.  И в этом есть какая-то подлость, потому, что они искажают истину, искажают автора, спекулируя им в своих мелких, или «великих», интересах.  В общем-то, ничего нового и сверх необычного не прозвучало.  Даже с учётом того, что прозвучало это из уст далеко, мягко скажу, не рядовых работников одного из присутствующих здесь заповедников.  Надо сказать, - это современные и прогрессивные люди, в свете сегодняшних позиций Минприроды в отношении к заповедникам.  Это, в общем, печально.  В общем, только то и всего.  Потому, что пока ещё в стране нашей остаются люди, придерживающиеся традиционных ценностей заповедной системы.  И пока они ещё в силах что-то делать.  Другое дело, что на смену им приходят другие люди, с другими представлениями о заповедниках (нетрадиционной ориентации, о как!).  И вовсе не от большого и злого ума, а от чистого сердца.  Вот такая сложилась обстановочка.  Я не говорю даже уже о том, что обучают нас нашей профессии - представители общественной организации.  Это не хорошо не плохо.  Это, по крайней мере, странно.  Просто в Гринпис России собрались такие люди.  Профессионалы.  Они могут себе позволить быть профессионалами, работая в Гринпис.  Те же профессионалы, которые каким-то образом оказались в министерстве, видимо, позволить себе оставаться и быть профессионалами уже не могут.  Так вот получается.

Что порадовало.  Молодые и беспокойные руководители природных парков.  Они задавали, - нет, -  засыпали Крейндлина  грамотными, острыми, вопросами по существу.  У них много проблем, мало прав.  И они не прогадали, пригласив сюда Гринпис.  Уверен, что этот визит и этот семинар был особенно полезен именно руководителям парков.

Поясню название статьи теперь, если кто не понял.  Получается, здесь, в кержацком краю, дошло до меня, что вот такие мы есть, приверженцы заповедного дела, староверы.  Веры в заповедность заповедников.  И есть другие, те, кто верит, - нет, не верит, не то слово, - видит в них только коммерческую ценность.  И знать не хочет ничего, и думать ни о чём другом не умеет.  А верит исключительно в «партию и правительство».  Всегда такое было.

Вот смотрю я, и удивляюсь.  Крепки дома кержацкие.  Те, в которых живут.  И валятся крепкие дома, когда в них нет хозяина.  Это нормально, и удивляться нечему.  Вот здесь удивительно: - видел я в тех Чусовских краях новые дома.  Даже и каменные.  Построенные недавно, - и по-кержацки!!!  И ведь не каждый вспомнит теперь про тот раскол в вере, а дома стоят, и старые, и новые строятся.  Вот что удивительно.

Вот теперь убрать бы из статьи всё лишнее, сократив в ней собственное «я» до минимума, и добавив «информашки» про Гринпис.  Но время позднее.  А пишу я для друзей.  А друзья поймут, и осудят.  И осудят, и поймут.  А как иначе?